Дополнителная апелляционная жалоба на приговор судьи по УД

Брат страдает психическим расстройством. Потерпевший, свидетель №1, свидетель №2 пили вместе с братом в квартире, далее брат выходил на некоторое время на улицу, произошёл конфликт. Свидетель №1 избил потерпевшего, нанес ему тяжкие телесные повреждения, видя это, он быстро позвал брата в квартиру, брат увидел потерпевшего в предсмертной агонии, просил вызвать скорую помощь, у потерпевшего пошла пена изо рта, и он умер. В итоге у брата поехала крыша, он некоторое время был в бессознательном состоянии, когда он пришел в сознание, то свидетель №1 попроси его взять всю вину на себя, поскольку у него есть психическое расстройство, что он пройдет по невменяемости, что он наймет адвоката, будет помогать и т.д. Брат много лет пил, наносил себе увечья, страдал аутоагрессивным тенденциями, он безразлично относился к самому себе, в итоге он согласился, свидетели уговорили его зайти в магазин и оговорить самого себя под видеозапись. По результатом СПЭ его признали вменяемым. Но в СПЭ было указано, что он проявляет аутоагрессию. Брат не хочет никого выдавать, но теперь он не хочет брать чужую вину на себя. Была заказана рецензия на СПЭ, в ней говорится о том, что у него имеются аутоагрессивные тенденции, что он мог оговорить самого себя.

В итоге адвокат у нас государственный, не особо помогает. Необходима помощь в написании дополнительной апелляционной жалобе с обоснованием возможности самооговора, поскольку имеются аутоагрессивные тенденции. И что раньше он не заявляя об этом, поскольку не было назначено лечение, купирующее болезненное состояние. Больше ничего придумать в такой ситуации не смоги. Также есть нестыковки в деле.

В _ областной суд

Судье _

от подсудимого, в отношении которого рассматривается дело № _,

ФИО ПОДСУДИМОГО, _ г.р.

паспорт

зарегистрированного по адресу: _

содержащегося по адресу: _

на приговор судьи _

_ районного суда от 17.06.2019

по уголовному делу № _

Дополнительная апелляционная жалоба на приговор судьи

Приговором _ районного суда города от 17.06.2019 ФИО ПОДСУДИМОГО, _ г.р., по уголовному делу № _ был признан виновным в совершения преступления, предусмотренного ч.4 ст.111 УК РФ и ему назначено наказание в виде лишения свободы на 6 (шесть) лет лишения свободы с содержанием в исправительной колонии строго режима.

Доводы, изложенные в моей апелляционной жалобе, являются неполными и недостаточными в связи с тем, что мне не были известны все обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения апелляционной жалобы, а именно:

Согласно заключению комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов от _2018 года №1, подготовленном в ФГБУ №1, у меня обнаружено «органическое расстройство личности в связи со смешанными заболеваниями (по МКБ-10 F07.08)», о чем «свидетельствуют данные анамнеза о перинатальной патологии, многолетнем употреблении алкоголя с формированием психической и физической зависимости, абстинентного синдрома с самовегетативными проявлениями, о перенесенном алкогольном делирии, о неоднократно перенесенных подэкспертным травмах головы с явлениями коммоций головного мозга, что сопровождалось формированием церебрастенических (головные боли, головокружение) и психопатоподобных расстройств в виде» «аутоагрессивных действий. Указанный диагноз подтверждается также и результатами настоящего обследования», проведенного в ФГБУ №1.

В момент дачи показаний следователю, подписания явки с повинной, проверки моих показаний на месте я указал место преступления, у меня не было еще установлено диагноза «Другие органические расстройства личности и поведения, обусловленные болезнью, травмой и дисфункцией головного мозга» (по МКБ-10 F07.8), характеризующиеся в том числе аутоагрессивным поведением, т.е. действиями направленными на причинение ущерба самому себе, и в связи с этим я не принимал препараты, позволяющие улучшить мое самочувствие и купировать проявления болезни.

Только после прохождения комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов я был осмотрен _2019 психиатром филиала ФКУЗ МСЧ ФИО ВРАЧА и стал получать симптоматическую терапию: нейролептики – тиорил, антидепрессанты – амитриптилин, нормотимики - карбамазепин, транквилизаторы – элзепам, фенозепам. Был пройден один курс симптоматической терапии. Но несмотря на это, я чувствовал ухудшение своего психического состояния, в связи с тем, что нахождение в условиях психотравмирующей ситуации (содержание под стражей, участие в судебных заседаниях, ожидание вынесения судебного решения) оказывает влияние на мое психическое состояние и может привести к существенному вреду моему здоровью, если я буду оставлен без соответствующей психиатрической помощи, а, именно, без госпитализации в психиатрический стационар, и в связи с тем, что психиатр ФКУЗ МСЧ не имеет лицензии на проведение судебно-психиатрической экспертизы, в соответствии с п.7 ч.1 ст.73 УПК РФ, с ч.1 ст.81 УПК РФ мною было заявлено ходатайстве о направлении ФИО ПОДСУДИМОГО на амбулаторную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в ГБУЗ с целью установить психическое состояние, вменяемость и способность самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве, а также способность руководить своими действиями. Ходатайство было отклонено судьей.

Кроме того, у меня были инородные тела (пули) в волосистой части головы на затылке, которые причиняли мне дискомфорт, и, впоследствии, были удалены. Последнее инородное тело (пули) было удалено 25.06.2019.

Также мое состояние усугубляли другие нарушения здоровья, которые были обнаружены у меня в период с 05.05.2019 по 14.07.2019 в результате прохождения обследований, необходимых для получения клинико-функциональных данных в зависимости от обнаруженных у меня заболеваний в целях направления меня на МСЭ для установления степени инвалидности как лица, имеющего расстройства здоровья со стойкими нарушениями функций организма и последствиями травм, приведшими к ограничению жизнедеятельности, и нуждающиеся в мерах социальной защиты.

Я начал длительное время принимать афобазол. Только 12.06.2019 я был осмотрен неврологом ООО МКДЦ ФИО ВРАЧА, по результатам вызова (осмотра) невролога у мня был установлен медицинский диагноз: «Энцефалопатия II ст. смешанного типа (сосудистого, посттравматического, токсического), субкомпенсация, астено-невротический синдром. Эмоциональная лабильность». Мне было предписано: «Консультация нейрохирурга. УЗДГ сосудов головного мозга и БЦЖ». Также мне было назначено курс месячного лечения и предписан: «Осмотр невролога с результатами дообследования, после лечения».

Лекарства, назначенный неврологом, были переданы моей матерью уже после даты (17.06.2019) вынесения приговора районный судом, а, именно, 19.06.2019.

Таким образом, мое болезненное состояние не было полностью купировано к моменту вынесения приговора _ районным судом. После пройденного курса лечения, назначенного неврологом, симптомы не исчезли полностью, так как остались жалобы на раздражительность, головные боли, беспокойный сон, метеолабильность, но длительное применение афабозола, а также прохождения курса лечения, назначенного неврологом, позволили мне улучшить свое самочувствие и, тем самым, купировать проявления имеющихся у меня неврологических и психических заболеваний, в том числе, ауоагрессии, явившейся причиной самооговора в целях саморазрушающих действий.

В соответствии с ч. 4 ст. 389.8 УПК РФ я дополняю апелляционную жалобу следующими основаниями:

В приговоре суда указано, что виновность подсудимого подтверждается следующими доказательствами:

- показаниями свидетеля обвинения СВИДЕТЕЛЬ №2 в ходе предварительного расследования, оглашенными в судебном заседании по ходатайству государственного обвинителя на основании ч.3 ст.281 УПК РФ.

- показаниями свидетеля обвинения СВИДЕТЕЛЬ №1 в ходе предварительного расследования, оглашенными в судебном заседании по ходатайству государственного обвинителя на основании ч.3 ст.218 УПК РФ.

- показаниями свидетеля обвинения родной сестрой подсудимого, согласно которым «25.07.2018 года и в ночь на 26.07.2918 брат был дома. 26.07.2018 года его не было с 8.00 часов до 23.00 часов, в 11.00 часов он заходил домой за сигаретами. У брата была царапина на щеке и синяк под глазом. Потом 2 дня брат лежал дома, выл, стучал по батареям».

- заключением судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств № 1 от 2018, согласно которому при экспертизе трупа ПОТЕРПЕВШЕГО, _ г.р., обнаружена закрытая черепно-мозговая травма.

Данная закрытая черепно-мозговая травма у ПОТЕРПЕВШЕГО возникла незадолго до смерти от не менее трех ударных воздействий тупым (-ми) предметом (-ми) не оставившим (-ми) следов для идентификации конкретного объекта и в совокупности причинила тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.

- заключением судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств № 2 от 2018, согласно которому на носке черного цвета выявлен пот, происхождение которого не исключается от ПОТЕРПЕВШЕГО.

- заключением судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств № 3 от 2018, согласно которому на наволочке, двух марлевых салфетках со смывами с ОМП, кофте, спортивных брюках синего цвета обнаружена кровь человека, при определении групповой принадлежности которой получены следующие результаты:

- на наволочке и двух марлевых салфетках со смывами с ОМП обнаружена кровь человека, происхождение которой не исключается от ПОТЕРПЕВШЕГО;

- заключением судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств № 4 от 2018, согласно которому «данных за присутствие биологических следов (крови) ПОТЕРПЕВШЕГО в исследовании участках на спортивных брюках, кофте ФИО ПОДСУДИМОГО по результатам молекулярно-генетического исследования не получено».

Кроме того, по ходатайству государственного обвинителя в судебном заседании было исследовано вещественное доказательство – диск с видеозаписями с камер видеонаблюдения в магазине.

Из видеозаписи следует, что 26.07.2018 года в 21 час 31 минуту в магазин, расположенный по адресу: _ пришел мужчина (ФИО ПОДСУДИМОГО), купил банку пива, сообщил продавцу, что он убил человека и в 21 час 34 минуты ушел из магазина.

Оценив доказательства в их совокупности, суд находит виновность подсудимого доказанной.

У суда нет оснований не доверять показаниям свидетелей обвинения СВИДЕТЕЛЬ №2, СВИДЕТЕЛЬ №1 (за исключением указания меньшего количества и локализации ударов, нанесенных ПОДУДИМЫМ ПОТЕРПЕВШЕМУ, а также о том, что потерпевший был избит до встречи с ними) в суде и в ходе предварительного расследования.

Причин для оговора ПОДСУДИМОГО у вышеуказанных лиц не имеется.

Вопреки доводам подсудимого, в период с 18.07.2018 по 26.07.2018 до встречи с ним и СВИДЕТЕЛЬ №2, ПОТЕРПЕВШИЙ за медицинской помощью в БОЛЬНИЦУ не обращался.

Показаниями свидетелей обвинения сестры подсудимого и матери подсудимого о том, что 25.07.2018-26.07.2018 ПОДСУДИМЫЙ находился дома, суд также считает недостоверными, расценивает их, как желание помочь своему брату и сыну уйти от уголовной ответственности за содеянное. Данные показания родственниц подсудимого опровергаются собранными по делу доказательствами: показаниями СВИДЕТЕЛЯ №2, СВИДЕТЕЛЯ №1, ПОДСУДИМОГО в ходе предварительного расследования, видеозаписью с камер магазина, из которых следует, что преступление совершено именно в это время.

С данными решениями суда я не согласен, считаю их незаконными и не обоснованными по следующим причинам.

В период с _2018 по _2018 я находился на стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизе в ФГБУ №1, по результатом которой составлено заключение комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов от _2018 года №1 (далее – Заключение №1).

В Заключении №1 сообщается, что при обследовании в ФГБУ №1 выявлено следующее: Соматическое состояние. «На левом предплечье след от самопореза». Психотическое состояние. «Сообщает о неоднократно перенесенных им травмах головы, как последствия, отмечает частые головные боли, головокружения», а также «сообщает, что наутро после алкоголизации иногда не мог вспомнить событий, происходивших с ним в момент опьянения, беспокоили головная боль, головокружения, слабость». «Свою алкоголизацию объясняет тем, что «пришел из армии, и ничего не получалось, на работу не брали, хотел геологом стать, но корочку участника боевых действий не дали, остался совсем один, друзья отвернулись, не хотела общаться, в семье все с образования, один я без».

При экспериментально-психологическом исследовании, проведенном экспертом, указано, что ПОДСУДИМЫЙ «с облегченностью говорит о многочисленных травмах, полученных в ходе таких драк, показывает их последствия – повреждения лицевых костей, перелом челюсти».

Также ПОДСУДИМЫЙ «акцентирует внимание на том, что он «и до того был битый», мотивы проявления агрессии поясняет непоследовательно – то заявляет, что драка произошла из-за того, что тот – «опушенный, сказал, что пить с ним нельзя», то указывает, что «ударил его из жалости» и чуть ли не по просьбе самого потерпевшего». Далее «при расспросах о самочувствие заявляет, что не хочет ни на что жаловаться».

В выводах экспертов указано, что «на основании изложенного комиссия приходит к заключению, что ПОДСУДИМЫЙ хроническим психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, которые лишали бы его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, во время инкриминируемого ему деяния не страдал. У него органическое расстройство личности в связи со смешанными заболеваниями (по МКБ-10 F07.08) (ответ на вопрос №1, часть вопроса № 2, часть вопроса № 8). Об этом свидетельствуют данные анамнеза о перинатальной патологии, многолетнем употреблении алкоголя с формированием психической и физической зависимости, абстинентного синдрома с самовегетативными проявлениями, о перенесенном алкогольном делирии, о неоднократно перенесенных подэкспертным травмах головы с явлениями коммоций головного мозга, что сопровождалось формированием церебрастенических (головные боли, головокружение) и психопатоподобных расстройств в виде» «аутоагрессивных действий. Указанный диагноз подтверждается также и результатами настоящего обследования», проведенного в ФГБУ №1.

_2019 мною было направлено в Федеральное государственное бюджетное учреждение ФГБУ №2 обращение об оценке полноты и обоснованности заключения комплексной судебной психолого-психиатрической комиссии экспертов от _ 2018 года № 1, составленного по результатам комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.

ФИО ЭКСПЕРТА, имеющим высшее образование по специальности «психология» …, и ФИО ЭКСПЕРТА, в связи с моим обращением от _2019, было подготовлено заключение об оценке полноты и обоснованности заключения комплексной судебной психолого-психиатрической комиссии экспертов от _ 2018 года № 1, составленного по результатам комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, №2 от _2019 (далее – Заключение №2).

По результатам Заключения №2 были сделаны выводы о том, что Заключение №1 в его психологической части является недостаточно обоснованным.

В судебном заседании _2019 было заявлено ходатайство о приобщении к материалам уголовного дела Заключения №2 и в соответствии с ч.2 ст.207 УПК РФ в связи с недостаточной обоснованностью Заключения №1 в его психологической части направления ПОДСУДИМОГО на повторную стационарную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в ФГБУ №1. Ходатайство было отклонено судом первой инстанции _2019.

В Заключении №2 говорится о том, что «ни один из приведённых психологом-экспертом методов не учитывает установки обследуемого по отношению к исследованию, в тексте не рассматривается возможность преднамеренного искажения результатов подэкспертным. Тот факт, что в уголовном деле приводятся ссылка на аутоагрессивное поведение, психологом-экспертом не рассматривается и не учитывается, или, по крайней мере, никак не указывается в изложении результатов психодиагностического обследования. Эксперт-психолог также не рассматривает вероятность того, что подэкспертный, уже имевший аутоагрессивные тенденции в прошлом, может использовать ситуацию следствия как способ самооговора в рамках саморазрушающих действий. Эксперт-психолог не рассматривает и не учитывает потенциальную способность подэкспертного намеренно выставить себя в худшем свете и приписать себе не совершённые им поступки».

Таким образом, экспертом-психологом не была рассмотрена вероятность того, что имея «аутоагрессивные тенденции в прошлом», я мог «использовать ситуацию следствия как способ самооговора в рамках саморазрушающих действий», мог «намеренно выставить себя в худшем свете и приписать себе не совершенные мне поступки», что я и сделал, заходя в магазин, я оговорил самого себя.

На самом деле я увидел ПОТЕРПЕВШЕГО в квартире СВИДЕТЕЛЯ №2 в состоянии агонии, я пытался оказать ему помощь, пытался сделать ему искусственное дыхание, у него пошла пена изо рта, и он обмяк. Я испытал стресс, когда я понял, что ПОТЕРПВЕШИЙ мертв. Я был в шоковом состоянии, сначала не понимал, что происходит, испугался, что не смогу доказать свою невиновность, испытывал чувство растерянности, беспомощности, мне было безразлично, что со мной произойдет, меня не волновала моя дальнейшая судьба. В подтверждении доводов о том, что мне все надоело, что я испытывал равнодушие к самому себе говорит тот факт, что на вопрос в магазине ПРОДАВЦА «Хочешь сесть?», я ответил: «Да, за*бался». Дальше на слова ПРОДАВЦА «Ты только сам не сдавайся», я ответил, что «Мне по*бало всё».

Кроме того, о том, что я с безразличием относился к самому себе, говорит факт многолетней алкоголизации, в беседе с экспертами, я говорил, что «пришел из армии, и ничего не получалось, на работу не брали, хотел геологом стать, но корочку участника боевых действий не дали, остался совсем один, друзья отвернулись, не хотела общаться, в семье все с образования, один я без», также я «с облегченность» говорил «о многочисленных травмах, полученных в ходе таких драк», показывал «их последствия – повреждения лицевых костей, перелом челюсти». О том, что я проявлял атогрессию, говорит показанный экспертам «на левом предплечье след от самопореза», а также данный факт подтверждается показаниями СЕСТРЫ от _2018 и аналогичными показаниями МАТЕРИ от _2018, что я «стал тушить об себя сигареты, пытался разбить себе голову», «стал редко мыться, хотя раньше был очень чистоплотным, стал спать на полу».

Также «при расспросах о самочувствие» я не хотел экспертам «ни на что жаловаться», не желая помочь самому себе.

На видеозаписи я не говорил, что бил ПОТЕРПЕВШЕГО, я сказал, что «убил», что «вот-вот и все через стенку хлопнул, короче», но я не сказал о том, что я наносил удары ПОТЕРПВЕШЕМУ. Кроме того, на вопрос ПРОДАВЦА «Прям убил?», я ответил «Да», на вопрос «Сейчас только?» (26.07.2019 в 21:32) я не произнес ни слова, не сказал, что это было вчера (25.07.2019), я кивнул, хотя этого момента не видно на видеозаписи, но он определяется из контекста беседы. Таким образом, период времени совершения преступления с 14:00 25.07.2018 до 02:00 26.07.2018 не совпадает с периодом, понимаемым из контекста беседы на видеозаписи.

Кроме, того, в ходе допроса от 31.07.2019 на вопрос следователя «Понятно ли Вам, в чем Вы подозреваетесь?» изначально я ответил «Да, мне понятно и разъяснено в чем я подозреваюсь. Свою вину в содеянном не признаю». Но узнав, что на меня указал свидетель, как на лицо, совершившее преступление, а также узнав, что свидетель сообщил, что якобы я начал бить ПОТЕРПЕВШЕГО на кухне, у меня не осталось выбора, от чувства бессилия, я дал ложные показания на самого себя и подписал явку с повинной, а также при проверке моих показаний на месте я указал место преступления, зная, где умер ПОТЕРПВЕШИЙ, поскольку, именно, я оказывал ему помощь в момент, когда у него пошла пена изо рта, и он обмяк.

В протоколе допроса от _2019 я сообщил, что «на слова ПОТЕРПВЕШЕГО, который стал выражаться и стал высказывать оскорбления, я встал из-за стола и ударил его по лицу два-три-четыре раза кулаком, Бил я с силой и от моих ударов ПОТЕРПЕВШИЙ упал со стула на котором он сидел.

После этого, я стал наносить ногами удары по лицу ПОТЕРПЕВШЕГО. Удары были сверху по голове, нанес я их не меньше 10 штук».

Данное количество не совпадает с заключением судебно-медицинской экспертизы трупа № 1 от 2018, согласно которому закрытая черепно-мозговая травма у ПОТЕРПВЕШЕГО возникла незадолго до смерти от не менее трех ударных воздействий тупым (-ми) предметом (-ми) не оставившим (-ми) следов для идентификации конкретного объекта и в совокупности причинила тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.

Если бы я с силой наносил не менее 10 ударов, то согласно заключения судебно-медицинской экспертизы трупа, ударов должно было быть больше. Поскольку я видел, что ПОТЕРПЕВШИЙ был избит, когда я оказывал ему помощь, то я наугад говорил о количестве нанесенных ударов.

Об обстоятельствах знакомства я рассказывал правдиво, но знакомство произошло не 25.07.2019, а раньше, о чем я говорил в ходе судебного заседания. В день знакомства мы заходили в магазин в районе, расположенный по адресу: _. В магазине ПОТЕРПЕВШИМ был заложен телефон на его паспортные данные.

В своих показаниях от _2018 СВИДЕТЕЛЬ №1 сообщил, что «распивали спиртное мы вместе не менее пяти часов. Потом я услышал, что этот мужчина (ПОТЕРПЕВШИЙ) громко сказал слово «Чечня», после чего ПОДСУДИМЫЙ поднялся с места, с табуретки и сразу нанес ему кулаком удар в лицо.

Далее СВИДЕТЕЛЬ №1 сообщил, что когда «ПОДСУДИМЫЙ стал наносить мужчине удары ногами, то я сразу же ушел из квартиры».

В своих показаниях от _2018 СВИДЕТЕЛЬ №2 сообщил: «Я в основном общался с СВИДЕТЕЛЬ №1, а ПОДСУДИМЫЙ разговаривал с ПОТЕРПЕВШИМ. В их разговор я не вникал, не слушал, о чем они говори. Но я слышал некоторые слова, фразу, из которых я понял, что они говорили об армии и тюрьме. В какой-то момент ПОДСУДИМЫЙ поднялся с места и ударил ПОТЕРПЕВШЕГО кулаком по лицу, нанес не менее одного удара. ПОТЕРПЕВШИЙ после этого упал на пол. ПОДСУДИМЫЙ продолжил наносить ему удары ногой, бил по телу, ударил не менее 10 раз, ПОТЕРПЕВШИЙ попытался прикрывать себя руками, говорил фразу «не бей, не бей».

СВИДЕТЕЛЬ №1, когда ПОДСУДИМЫЙ нанес ПОТЕРПЕВШЕМУ первый удар, сразу ушел из квартиры».

Далее СВИДЕТЕЛЬ №2 сказал: «Когда я сказал, что соседи вызовут полицию, ПОДСУДИМЫЙ остановился, перестал наносить ПОТЕРПЕВШЕМУ удары ногами. У ПОТЕРПВЕШЕГО была кровь на лице, шла из носа. Я попытался помочь ПОТЕРПЕВШЕМУ подняться, но он не мог, на ногах не стоял, я подумал, что это из-за того, что он очень пьян. Он был в сознании, говорил что-то неразборчивое. Поскольку сам идти он не мог, то я дотащил его к себе в комнату, положил на кресло».

Также СВИДЕТЕЛЬ №2 сообщил, что «когда мы распивали спиртное, то у нас закончились сигареты. Тогда я пошел на заправочную станцию «Газпром», расположенную недалеко от моего дома, чтобы купить сигареты. Домой я вернулся не менее 30 минут. Когда я зашел в квартиру, то заметил, что ПОТЕРПЕВШИЙ лежит на полу рядом с креслом. ПОДСУДИМЫЙ находился на кухне. Также у меня над креслом на стене весел ковер, который также лежал на полу. Я подумал, что ПОДСУДИМЫЙ в мое отсутствие снова мог избить ПОТЕРПЕВШЕГО». «Я хотел положить ПОТЕРПВЕШЕГО снова на кресло, но у него отсутствовал пульс».

Исходя из выводов заключения судебно-медицинской экспертизы трупа №1 от _2018, смерть ПОДСУДИМОГО наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы в виде перелома основания черепа, кровоизлияния в желудочки и под оболочки головного мозга. После получения ПОТЕРПЕВШИМ данной закрытой черепно-мозговой травмы в виде кровоизлияния в желудочки головного мозга, выполнение им активных действий исключается.

Таким образом, ни СВИДЕТЕЛЬ №1, ни СВИДЕТЕЛЬ №2 не свидетелями являются преступления, предусмотренного ч.4 ст.111 УК РФ, ни один из них не видел момент нанесения смертельного удара ПОТЕРПЕВШЕМУ, поскольку после получения смертельного удара, активные действия им исключаются, он не мог бы говорить. Со слов СВИДЕТЕЛЬ №2 «ПОТРЕПЕВШИЙ был в сознании, говорил что-то неразборчивое. Поскольку сам идти он не мог, то я дотащил его к себе в комнату, положил на кресло», что говорит о том, что ПОТЕРПВЕШИЙ совершал активные действия в тот момент, он мог говорить.

Согласно п.2. части 49 Конституции РФ обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, также в соответствии с п.2 ст.14 УПК РФ подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения. Кроме того, в соответствии с ч.2 ст.77 признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. Также в соответствии со ст.8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. Но, кроме видеозаписи из магазина от _2018, на которой в связи с имеющимся у меня аутоагрессивным поведением, я оговорил самого себя, подписанной мной явки с повинной, указания места преступления при проверке моих показаний на месте и подтверждения мной показаний на месте, данными мной от чувства бессилия в связи с тем, что на меня указал свидетель, как на лицо, совершившее преступление, других доказательств совершения, именно, мной преступления, предусмотренного ч.4 ст.111 УК РФ, у суда нет.

В пользу моих доводов, что я не совершал данного преступления, говорит и тот факт, что на моей одежде нет следов застраивания, но при этом крови ПОТЕРПЕВШЕГО на моей одежде нет, хотя после причинения таких травм, которые были получены ПОТЕРПЕВШИМ, на моих кофте или штанах должна была быть кровь потерпевшего, если бы, именно, я наносил удары, повлекшие его смерть, поскольку со слов СВИДЕТЕЛЬ №2 у «ПОТЕРПВЕШЕГО была кровь на лице, шла из носа».

Но согласно заключению эксперта (экспертиза вещественных доказательств) № 2 от _2018 на срезах ногтевых пластин ПОДСУДИМОГО кровь и пот не найдены. Согласно заключению эксперта (экспертиза вещественных доказательств) № 3 от _2018 данных за присутствие биологических следов (крови) ПОТЕРПЕВШЕГО в исследованных участках на спортивных брюках, кофте ПОДСУДИМОГО по результатам молекулярно-генетического исследования, не получено.

Наличие моих биологических следов, исходя из заключения эксперта (экспертиза вещественных доказательств) № 3 от _2018, не противоречит моим доводам о том, что я оказывал помощьПОТЕРПЕВШЕМУ, находясь в квартире СВИДЕТЕЛЬ №2, но не наносил ударов, повлекших его смерть.

Кроме того, в показаниях от _2019 сестра говорит, что я рассказывал ей на свидании в ФКУЗ СИЗО, что застал ПОТЕРПЕВШЕГО, когда у него пошла пена изо рта, что у него были «дыры в голове», что у него «торчали мозги» (чего быть не могло, поскольку исходя из заключения судебно-медицинской экспертизы трупа №1 от _2018 у него была закрытая черепно-мозговая травма), что у меня был бред и галлюцинации от увиденного, что я видел Иисуса Христа, видел душу ПОТЕРПЕВШЕГО, который со мной разговаривал, чего априори быть не могло, поскольку, появившееся пена изо рта у ПОТЕРПВЕШЕГО являлась, согласно медицинским справочникам, признаком крайней стадии агонии, и после этого разговаривать ПОТЕРПЕВШИЙ не мог.

Так, согласно медицинским справочникам, в крайней стадии агонии в дыхании участвуют мышцы шеи и туловища – голова запрокидывается, рот широко открыт, возможно появление пены у рта, но, несмотря на кажущуюся активность таких дыхательных движений, эффективность дыхания весьма малая. В состоянии агонии дыхание становится затруднённым и хриплым, клокочущим, обусловливает то, что носит название предсмертного хрипения (стерторозное дыхание). Агональное дыхание продолжается после наступления смерти в течение ещё короткого времени (15-20 секунд), что соответствует моим доводом о том, что я пытался оказать помощь ПОТЕРПЕВШЕМУ, у него пошла пена изо рта, и он обмяк.

Кроме того, в ходе судебного следствия я говорил, что ПОТРЕПЕВШИЙ обращался за медицинской помочью в БОЛЬНИЦУ как лицо без документов, что не было проверено, поскольку была проверена информация о том, что в период с _2018 по _2018, именно, ФИО ПОТЕРПЕВШЕГО не обращался за медицинской помощью в БОЛЬНИЦУ, а не лицо без документов.

Показаниями свидетелей обвинения сестры подсудимого и матери подсудимого о том, что 25.07.2018-26.07.2018 ПОДСУДИМЫЙ находился дома не были проверены судом. Данные показания родственниц подсудимого опровергаются собранными по делу доказательствами: показаниями СВИДЕТЕЛЬ №2, СВИДЕТЕЛЬ №1, которые являются заинтересованными лицами по делу, поскольку находились с ПОТЕРПЕВШИМ в день его гибели, показаниями ПОДСУДИМОГО в ходе предварительного расследования, в котором я дал признательные показания от чувства бессилия, видеозаписью с камер магазина, на которых я также оговорил сам себя, но не сообщил, что преступление совершено с 14:00 25.07.2018 на 02:00 26.07.2018.

Также не проверена дата знакомства, которое произошло не 25.07.2019, а раньше, о чем я говорил в ходе судебного заседания. В день знакомства мы заходили в магазин _ в районе _, расположенный по адресу: _. В магазине ПОТЕРПЕВШИМ был заложен телефон на его паспортные данные.

У СВИДЕТЕЛЬ №2 и СВИДЕТЕЛЬ №1 есть причины оговаривать меня, поскольку они являются заинтересованными лицами, так как находились с ПОТЕРПЕВШИМ в день его гибели. Бытовая характеристика на СВИДЕТЕЛЯ №2 от _2018 содержит отрицательную характеристику: «За время проживания СВИДЕТЕЛЬ №2, зарекомендовал себя с неудовлетворительной стороны. Постоянного места работы не имеет, злоупотребляет спиртными напитками. Ранее СВИДЕТЕЛЬ №2, судим». СВИДЕТЕЛЬ №1 в 2016 году судим _ районным судом по ч.2 ст. 158 УР РФ.

Кроме того, СВИДЕТЕЛЬ №1 и СВИДЕТЕЛЬ №2 сообщают в своих показаниях, что не стали препятствовать мне, поскольку испугались меня. Но СВИДЕТЕЛЬ №1 по физической комплекции и силе не уступает мне, а вдвоем с СВИДЕТЕЛЬ №2 они легко могли справиться со мной. Кроме того, СВИДЕТЕЛЬ №2 мог покинуть квартиру с СВИДЕТЕЛЬ №1, если он боялся меня.

Также в своих показаниях я не говорил о том, что заставлял СВИДЕТЕЛЯ №2 выносить тело ПОТЕРПЕВШЕГО, не запугивал СВИДЕТЕЛЬ №2 словами: «Если кто-то узнает, рядом ляжешь». Но суд, вопреки моим показаниям, учитывает показания СВИДЕТЕЛЯ №2 о том, что я запугивал его.

На основании вышеизложенного и руководствуясь с ч.4 ст. 389.20 УПК РФ

ПРОШУ:

Об отмене приговора, определения, постановления суда первой инстанции и о передаче уголовного дела на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию или судебного разбирательства.