Есть хоть малейший шанс доказать в суде, что деньги сам я не брал?

Здравствуйте!

Да, шанс доказать, что кредит оформлен мошеннически, есть, и он значительный.

Особенно учитывая, что вы не пользовались телефоном, а дочь сожительницы оформила всё сама через приложение, при этом деньги ушли ей; главное – немедленно подать заявление в банк и полицию о мошенничестве, инициировать почерковедческую экспертизу подписей и документов, запросить детализацию звонков и входов в приложение, а также собрать доказательства вашей неграмотности в IT, чтобы оспорить факт вашего добровольного согласия и доказать факт хищения средств. 

Для более подробной консультации обращайтесь в чат. Если мой ответ был полезен для вас, прошу оценить и отблагодарить юриста.

Исковое заявление — смотря к кому и какие требования Вы будите предъявлять. Если к дочке сожительнице, то как неосновательное обогащение, поскольку у Вас есть документ, подтверждающий факт безналичного перевода. Фактически, то что Вы указываете, это факт мошенничества. Но это надо подавать заявление в полицию. Материалы такой проверки будут Вам нужны в исковом производстве.

Верховный Суд опубликовал Определение по делу № 5-КГ22-127-К2 о признании недействительным кредитного договора, который был заключен посредством мобильного приложения «Тинькофф Банк» неустановленным лицом, похитившим денежные средства у клиента банка.

Так, 25 июля 2020 г. неизвестное лицо с использованием мобильного приложения «Тинькофф Банк» заключило от имени Павла Борисова кредитный договор с АО «Тинькофф Банк», полученные по нему 480 000 руб. были переведены на счета третьих лиц. Позднее по заявлению Павла Борисова было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного п. «г» ч. 3 ст. 158 «Кража» УК РФ, в отношении неустановленного лица.
Далее Борисов обратился в суд с иском к АО «Тинькофф Банк» о признании кредитного договора недействительной сделкой и применении последствий ее недействительности. По словам истца, он не заключал кредитный договор, письменная форма договора не была соблюдена, сам спорный договор был заключен третьими лицами, которые и получили денежные средства.
Суд же отказал в удовлетворении иска, посчитав, что оспариваемый кредитный договор был заключен посредством подключенной услуги мобильного банка либо самим клиентом, либо другим лицом с согласия последнего или вследствие разглашения им средств доступа к этому приложению. С этим решением согласились апелляционная и кассационная инстанции.

Суды отметили, что на момент заключения кредитного договора истец не сообщал в банк об утрате мобильного телефона, являющегося средством доступа к банковским услугам. Признание же истца потерпевшим по уголовному делу, по мнению судов, не служит основанием для удовлетворения иска, а возбуждение уголовного дела в отношении неустановленного лица не влияет на правоотношения, сложившиеся между истцом и ответчиком в рамках заключенного кредитного договора. При этом в деле не имелось доказательств, свидетельствующих о недобросовестном поведении ответчика при заключении с истцом кредитного договора, соответственно, договор является действительным, а ответчик исполнил обязательства по кредитному договору надлежащим образом.

Рассмотрев кассационную жалобу Павла Борисова, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ напомнила, что гражданские права и обязанности могут порождаться как правомерными, так и неправомерными действиями. Заключение договора в результате мошеннических действий является неправомерным действием, посягающим на интересы лица, не подписывавшего соответствующий договор и являющегося третьим лицом, права которого нарушены заключением такого договора.
Как счел ВС РФ, в рассматриваемом деле суды первой и апелляционной инстанций фактически не поставили под сомнение указанные истцом обстоятельства заключения кредитного договора от его имени без его участия. Более того, суд первой инстанции указал, что истец вправе предъявить требования о возмещении ущерба к лицу, совершившему мошеннические действия. Выводы суда о заключенности и действительности договора противоречат положениям ст. 153 ГК РФ о сделке как о волевом действии, направленном на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. В частности, из установленных судом обстоятельств следует, что кредитные средства были предоставлены не Павлу Борисову и не в результате его действий, а неустановленному лицу, действовавшему от его имени.

Со ссылкой на ст. 820 ГК РФ, суд напомнил, что кредитный договор должен быть заключен в письменной форме, несоблюдение которой влечет недействительность кредитного договора, и он считается ничтожным. В ст. 5 Закона о потребительском кредите в редакции, действовавшей на момент возникновения спорных правоотношений, подробно указана информация, которая должна быть доведена кредитором до сведения заемщика при заключении договора, включая не только общие, но и индивидуальные условия договора потребительского кредита, при этом последние согласовываются сторонами индивидуально. Согласно этому Закону, документы, нужные для заключения договора потребительского кредита, включая индивидуальные условия такого договора и заявление о предоставлении кредита, могут быть подписаны сторонами с использованием аналога собственноручной подписи способом, подтверждающим ее принадлежность соответствующим лицам, и направлены из Интернета. При каждом ознакомлении в Интернете с индивидуальными условиями кредитного договора заемщик должен получать уведомление о сроке, в течение которого на таких условиях он с ним может быть заключен.

«Ссылаясь на то, что договор кредита является заключенным и действительным, суд не выяснил, каким образом были сформулированы условия этого договора, в частности каким образом банком согласовывались с заемщиком индивидуальные условия кредитного договора. При этом сам текст договора, признанного судом заключенным и действительным, в материалах дела отсутствует, – заметил ВС РФ. – Суд не дал оценки имеющейся в материалах дела распечатке электронной переписки со службой поддержки банка, содержание которой свидетельствует об обратном». Он добавил, что нижестоящими инстанциями также не дано оценки действиям банка, являющегося профессиональным участником правоотношений, с точки зрения добросовестности, разумности и осмотрительности при заключении договора и исполнении обязательств. Таким образом, ВС вернул дело на новое рассмотрение в апелляционный суд.

Адвокат Юлия Дунаева, которая представляла интересы истца, отметила, что Верховный Суд обратил наконец внимание на подобного рода схему телефонного мошенничества, сопряженного с кражей. «По сути, потерпевший не может в таких ситуациях защитить свои гражданские права, пока не будет вступившего в силу приговора по уголовному делу, такова была судебная практика до рассмотрения этого дела. Неустановленные лица вывели деньги со счета клиента моментально после оформления кредита ранним утром, хотя мой доверитель никогда не подавал предварительную заявку на выдачу кредита наличными в приложении “Тинькофф-Банк”. При этом клиент пользовался сим-картой “Билайн”, которая при установке в другой телефон не требует пин- или пак-кода, как требуют, например, зарубежные операторы», – пояснила она.
По мнению адвоката, ВС верно указал, что для заключения кредитного договора обязательным условием является воля стороны. Она пояснила, что ранее практика порочно складывалась не в пользу потребителя, и суды по аналогичным ситуациям ссылались на п. 2 ст. 6 Закона об электронной подписи, где установлено, что «информация в электронной форме, подписанная простой электронной подписью или неквалифицированной электронной подписью, признается электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью», то есть клиент банка выразил свою волю, взяв кредит и перечислив средства. «Суды первых трех инстанций по делу моего доверителя сделали вывод, что возбуждение дела и признание его потерпевшим не влияют на взаимоотношения с банком, руководствуясь ошибочно Положением Банка России от 19 июня 2012 г. № 383-П, в котором указано, что “распоряжение плательщика в электронном виде подписывается электронной подписью и (или) удостоверяется кодами, паролями и иными средствами, позволяющими подтвердить, что распоряжение (реестр) составлено (составлен) плательщиком или уполномоченным на это лицом (лицами)”», – отметила представитель истца.

Она также заметила, что ни один банк в мире не выдает так молниеносно кредиты наличными, как «Тинькофф», а именно рассматривая заявку за полчаса в пять утра. «Определение ВС РФ должно оказать огромное влияние на практику рассмотрения судами дел, связанных с телефонным мошенничеством. Огромное количество исков о признании договора недействительным именно к вышеуказанному банку рассматривается в Хорошевском районном суде Москвы каждый день. И какой процент из них удовлетворен на настоящий момент? 0,001%», – подчеркнула Юлия Дунаева.

Известно, что мошенничество в сфере потребительского кредитования на сегодняшний день становится все более частым явлением и все чаще совершается благодаря современным технологиям, а также неудовлетворительному хранению паролей доступа к государственным и банковским сервисам. Это дело с очевидностью свидетельствует о том, что пришедшие новые технологии в виде удобных приложений банков и электронной формы заключения договора, а также алгоритмы банков по идентификации заемщика в итоге не обладают необходимой безопасностью и надежностью для исключения преступлений в сфере кредитования. Поэтому банки обязаны продолжить развитие средств и способов защиты в этой сфере.

Верховный Суд обоснованно отметил, что при рассмотрении таких дел необходимо исследовать вопросы, касающиеся формы заключения кредитного договора, доведения до потребителя информации об индивидуальных условиях кредитного договора, осмотрительности участников и их добросовестности при заключении и исполнении обязательств. Таким образом, ВС обозначил необходимый подход при рассмотрении споров, связанных с защитой лиц, пострадавших от рук кредитных мошенников.

Судам стоит обратить более пристальное внимание на признаки совершенных операций как мошеннических и оценивать, насколько добросовестно и осмотрительно действовал банк, когда переводил сразу полученную клиентом по кредитному договору крупную сумму денег в ранние часы суток. Так, п. 5.1 ст. 8 Закона о национальной платежной системе установлено правило, что оператор по переводу денежных средств при выявлении им операции, соответствующей признакам осуществления перевода денежных средств без согласия клиента, обязан до осуществления списания денежных средств с банковского счета клиента на срок не более двух рабочих дней приостановить исполнение распоряжения о совершении операции, соответствующей признакам осуществления перевода денежных средств без согласия клиента. При этом одним из признаков, согласно Указу ЦБ РФ от 27 сентября 2018 г. № ОД-2525, является несоответствие характера, или параметров, или объема проводимой операции операциям, обычно совершаемым клиентом оператора по переводу денежных средств (осуществляемой клиентом деятельности).

Важным является и указание ВС РФ на то, что выводы нижестоящих судов по делу Борисова противоречат положениям закона о сделке как о волевом действии, направленном на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей: «Заключение договора в результате мошеннических действий является неправомерным действием, посягающим на интересы лица, не подписывавшего соответствующий договор и являющегося третьим лицом, права которого нарушены заключением такого договора».

При этом, ранее ВС РФ уже указывал, что риск ответственности за последствия исполнения поручений, выданных неуполномоченными лицами, несет именно банк (Определение ВС РФ от 10 января 2017 г. № 4-КГ16-66). Списание денежных средств со счета осуществляется банком на основании распоряжения клиента (п. 1 ст. 854 ГК РФ). Для подтверждения распоряжения о переводе денежных средств на указанный в договоре номер клиента банк направляет неперсонифицированные пароли. Это необходимо для предотвращения исполнения ошибочных и случайных распоряжений, однако из этого не следует, что таким образом идентифицируется владелец счета либо его доверенное лицо, владеющее соответствующим кодом или паролем. При этом операция ввода одноразового пароля доступна любому лицу. Кроме того, если будет установлено, что к хищению денег со счета клиента имеет отношение сотрудник банка, то в силу п. 1 ст. 1068 ГК РФ вред подлежит возмещению банком в полном объеме (Определение ВС РФ от 9 августа 2022 г. № 46-КГ22-24-К6).

Таким образом, появилась надежда на то, что этот «прецедент» изменит сложившуюся практику судов общей юрисдикции, в основной своей массе перекладывающих бремя доказывания своей добросовестности исключительно на граждан-потребителей.

Действительно, в последние годы в судебной практике увеличилось количество исков о признании незаключенными кредитных договоров, оформленных в связи с мошенническими действиями третьих лиц. В решениях судов наметился подход, по которому кредитные договоры часто признаются действительными, и в действиях банков не усматривается нарушений, если:

заемщик идентифицирован банком в соответствии с условиями соглашения о дистанционном банковском обслуживании, позволяющими удаленно заключить кредитный договор, а также совершить иные операции;
использован аналог собственноручной подписи заемщика (договор заключается через удаленный канал обслуживания с использованием персональных средств доступа: логина, постоянного и (или) одноразового пароля). Это подтверждается протоколом (журналом) операций в автоматизированной системе банка, а также договором банковского обслуживания, в котором указано, что заемщик обязан обеспечивать конфиденциальность кодов и паролей. Волеизъявление заемщика относительно заключения договора считается действительным при введении корректного кода (пароля). Сообщение заемщиком неустановленным лицам кодов и паролей для совершения дистанционно юридически значимых действий (заключения договора и перечисления денег по нему иным лицам) рассматривается как несоблюдение конфиденциальности, которое не влечет признания оспариваемого договора незаключенным;
номер мобильного телефона, с помощью которого обеспечивается доступ к удаленной системе банка, сообщен заемщиком банку (является доверенным номером);
к моменту заключения кредитного договора отсутствует уведомление заемщиком банка о совершении мошеннических действий в отношении истца, компрометации кодов и паролей или утрате мобильного телефона, являющегося средством доступа к банковскому счету заемщика; доступ к учетной записи заемщика не заблокирован.
При соблюдении указанных условий суды чаще всего поддерживают банки. Возбуждение уголовного дела и признание заемщиков потерпевшими, как правило, во внимание не принимаются, поскольку заемщики признаются потерпевшими по факту хищения денежных средств с их счетов, а не в связи с незаконными действиями при заключении кредитного договора. Безусловно, это не единообразная практика: встречаются решения судов, которые признают кредитные договоры незаключенными, однако в общей массе таких решений, к сожалению, меньшинство.

Вместе с тем очевидно, что любая банковская услуга должна гарантировать клиенту защиту от неправомерного получения персональной информации путем использования системы дистанционного банковского обслуживания. Иное толкование означало бы освобождение банков от ответственности за создание безопасного банковского продукта, то есть таких условий (программных продуктов), при которых исключается возможность несанкционированного доступа к счету клиента и его личному кабинету.

Очевидно, что суды должны принимать во внимание, что граждане как потребители финансовой услуги являются экономически более слабой стороной, а на банке лежит риск занятия предпринимательской деятельностью, доказательств неправомерных действий клиента.

Обсуждаемое в статье Определение ВС должно повысить внимание судов к вопросу установления отсутствия или наличия порока воли заемщиков при совершении оспариваемых ими операций, и может скорректировать превалирующий подход судов к признанию подобных кредитных договоров действительными. Оспаривать такие договоры, вероятно, станет проще.

Банкам, в свою очередь, целесообразно скорректировать собственные технологические процессы, чтобы минимизировать риски заключения кредитных договоров с недобросовестными лицами и выдачи кредитов по таким договорам.